ДНЕВНИК ПО СЕВЕРНОЙ ИНДИИ (ЧАСТЬ II)

ФОТОГРАФИИ К РАЗДЕЛУ

 

 ЛАДАКХ – МАЛЫЙ ТИБЕТ

ЛАДАКХ[1]– высокогорная буддийская местность, расположенная на 2900–7620 м над уровнем моря в долине реки Инд меж Гималаями, Тибетом и Каракорумом. Страна тантрического буддизма, шактизма, горных монастырей, ступ[2], лам, молитвенных колёс, мистических танцев  и шаманизма.

Поразительный горный рельеф Ладакха сложился благодаря гиперстолкновению индийских и евразийских земных масс. Первыми жителями Ладакха были кочевники, приручившие яков. С XI по XVI вв. в Ладакхе короли строят дворцы и всячески покровительствуют искусствам и архитектуре. Расцвет пришёлся на 1533 г, после того, как Цеванг Намгъял объединил регион и установил столицу в Ле. Также развитию региона способствовало то, что из Китая здесь проходили караваны Великого Шёлкового пути. В 1834 г в Ладакх вторгается армия догров под предводительством кашмирца Зоравара Сингха и разрушает многие буддийские монастыри. Местные жители сопротивляются, но, в конце концов, Ладакх переходит под управление Гулаба Сингха, после чего начинается освободительное движение до прихода англичан. Ладакх включается в индийский штат Джамму и Кашмир. В 1962 г. в результате войны между Индией и Китаем часть территории была аннексирована Китаем, и обстановка с тех пор остаётся непростой - по обе стороны границы обильно расположены войсковые части. Только в 1974 г. Ладакх открылся для туристов, поэтому местное население ещё не очень «испорчено». В 1989 г. местные жители провели акцию по приданию Ладакху статуса некоторой автономности, которая и была получена в 1995г.

Главная река Ладакха – быстротечный Инд[3], он зачинается  на Кайласе (Тибетское нагорье) и впадает в Аравийское море (Пакистан).  По всей долине вдоль Инда и дальше в горах разбросаны монастыри-гомпы, суровые объёмы которых естественно  вырастают на откосах или верхушках скал. Храмы и подступы к ним убираются флажками с мантрами, на плоских крышах гордо рисуются чжалцаны и другие тибето-ладакхские украшения. Внутреннее убранство храма – обычно многонефное пространство, разделённое деревянными столбами, стены расписываются фресками. Повсюду стоят статуи и статуэтки буддийского пантеона, висят иконы–танки и парчовые стяги. В этих монастырях каждый год красочно проводятся буддийские костюмированные праздники, одновременно являющиеся для лам ритуальными практиками. Часто встречаются тянущиеся по холмам священные стены, сложенные из камней с вырезанными на них мантрами. Эти сооружения играют как ритуальную, так и чисто практическую роль, ограждая почвы  от разрушения. Также одним из сильнейших впечатлений Ладакха – это странные, практически совершенно бесполезные почти монолитные постройки без окон и дверей – буддийские ступы. Их можно встретить везде – поодиночке и рядами, в городе и среди безжизненной пустыни. Также на горах встречаются замки-крепости.

Н. Рерих описывал интересный обычай ладакхских лам – в плохую погоду они забирались на горы и, читая мантры, скидывали вниз изображения маленьких коней, в помощь страждущим путникам, вспоминая Прокопия Праведного, молящегося за неведомых плавающих. Пусть и вам безвестный монах кинет такого конька.  

Условно здесь правит король (махараджа). Население (народ ладакхи) – монголоиды тибето-бирманского и индоарийского происхождения. Основной язык – ладакхский. Основная деятельность – земледелие в долинах рек и животноводство в горах. Вера для 70-90% населения – различные школы (линии) тибетского буддизма (ламаизма).[4] Отсюда, а также из-за схожести с тибетской природой и культурой, второе название Ладакха – Малый Тибет[5]. До сих пор встречается разновидность многомужества – братская полиандрия! Ладакхская кухня схожа с тибетской[6]. Мужчины (в основном, пожилые), носят халат, запахнутый поясом. Женщины носят перетянутые халаты, косички и необычный головной убор – перак.

Встречаются приверженцы ислама и христианства. Существуют легенды о пребывании в Ладакхе Иисуса Христа. Например, в Шринагаре сохранилась одна из его могил. В Ле есть пруд недалеко от базара, у которого он якобы читал проповедь перед уходом в Палестину. В некоторых деревнях на западе штата сохранились, по мнению некоторых исследователей,  потомки ариев – дарды и дроки. Также можно застать шаманские практики.

 В Ладакхе местные и туристы здороваются, прощаются и выражают благодарность так: «Джюле!». Одно из основных отличий Ладакха от Индии в том, что здесь спокойнее – нет назойливых попрошаек, рикш и т.п. Здесь развит трекинг[7], предлагается сплав по Инду. Изготавливаются тончайшие шали из подшёрстка кашмирской козы – пашмина (пашма). С водой – перебои[8]. Открыт Ладакх[9] весь год, но лучшее время для путешествий и  трекинга – с июня по октябрь, в солнечные дни температура достигает 30 С тепла. Остальное время - суровая снежная зима, когда температура достигает 20-40 С мороза.

Из диких животных здесь обитают, но увидеть трудно, хищники - снежный леопард, бурый медведь, рысь, волк, лиса и дикая собака. Из травоядных экзотический як, дикий осёл, овца Марко Поло, коза.

ЛЕ (ЛЕХ)

Ле – столица Ладакха,  расположен на высоте 3500 м, в 5 км от реки Инд[10]. В город можно попасть через гигантские разузоренные ворота с изогнутой жёлтой кровлей. Здесь  сохранилось своеобычие старого горно-буддийского поселения с узкими переулками, каменными двориками, деревянными рассохшимися дверями и ступами, которые отмечают любое буддийское пространство. Ступы здесь группами и поодиночке, большие и маленькие, на открытых площадках и даже над головой над уличной аркой. Сохранился королевский дворец, в котором проживала династия Намгъялов. Некоторые районы города взяты под охрану архитектурного комитета. Население – 30 тыс. человек.

Всё это, а также большое количество турфирм, кафе, гостиниц и гестхаусов естественно привлекает большое количество туристов. Проводятся фольклорные вечера. Йога-центры, две авиакомпании. Здесь часто отключается электричество, для этого у многих магазинчиков существуют переносные дизельные генераторы. Есть несколько аптек, но лекарствами лучше запасаться заранее[11].

 

30.07.06

В восьмом вечера въезжаем в Ле, и сразу на вокзале в меня вцепляется  узкоглазая грязнуля в тряпках, пришлось грозно рявкнуть, и мы идём искать во тьме узких переулков гестхаус. В это время года в Ладакхе сезон, и найти одноместный номер непросто, но мне повезло сразу.

У меня уютная келья с белыми стенами с бордовой полосой внизу, оконце, закрытое  плетёными полосками ставнями, гималайский деревянный столик очаровательной резьбы. Хозяин - сухой старик-ладакхец мягок и приятен, но всё за деньги. Спрашиваю у него, можно ли выйти в ночи в магазин, т.к. дверь на засове. И тут из соседней двери выходит ангельское существо, глаза-лотосы, и протягивает мне лепёшку двумя руками (остальные руки не были видны).

Сначала качало, сейчас чувствую себя лучше, правда, в ухе кто-то стреляет. Выпиваю несколько чашек чаю[12]. Снаружи тёмный каменный лабиринт, ни единого фонаря. Свет то включают, то выключают, вода то есть, то нет, мобильная связь почему-то у меня отсутствовала. Ещё напугали собаками. Куда я попал? Сил никаких нет, лепёшку мне дали, чай есть, так что на разведку не иду и засыпаю богатырским сном.

31.07.06

Спал прекрасно, утром, правда, в ушах ещё постреляло, но потом перемирие. Ещё позже уже хочется что-нибудь покорить, или основать монастырь для собак – их ужас тут видимо-невидимо. Завтракаю в кафе овощной кашицей харияли с лепёшкой чопати. Мотаюсь по Ле[13], потом за пределы города мимо переулочков, заборов добираюсь в Санкар гомпу[14]. Внутри белых стен, по-буддийски сужающихся кверху, спокойствие и малолюдье,  молодые ламы будят тишину звонким пинанием друг друга. Фрески, тусклый фонарь под деревянной колонной. Обратно через деревню, огороды, улочки с ручейками, ступы, павильоны с молитвенными колёсами. Пока ужинаю, начинается буря – поднимаются тучи песка, молнии низко скачут по горам, выхватывая с разных сторон пустынный королевский замок, устремлённый горой в лоно тучи.

Русских вообще нет – европейцы, американцы, ладакхцы, индусы, уже несколько дней мыслю и разговариваю по-английски. Подмечаю, что с животными – коровами, собаками тоже на аглицком – других местных наречий не разумею.

В гестхаусе еле успел принять душ – отключили воду, а затем электричество, так что келья моя освещается свечами.

1.08.06

ТИКСЕЙ. Выходим из автобуса с  чешкой Надей – эх, братья славяне – толкуем на английском. Приближаемся к монастырю[15], вознесённому горой, раскинувшемуся домиками,  пристройками и храмами. У входа во двор магазинчик, где монах предлагает сувениры, напитки.

Стены двора расписаны свежими изображениями рядов цветных Будд. В дукхане впервые соприкасаюсь с живыми изображениями тантро-шактистского буддизма – поражает обилие иномирных Будд мужеского полу в обнимку с не менее фантастическими женскими существами – шакти. Надя мешает медитировать. В алтарной части через низкую дверцу  протискиваюсь в офрескованную камору. Посреди неё, тускло освещённые  загромоздились неохватные, и тем более воздействующие на воображение, статуи буддийских существ. Трепетно передвигаясь по храмовым комнатам, можно столкнуться с каким-нибудь страшным многорыким деятелем, слившимся в мистическом экстазе с экзотической красавицей.

В храме Защитников (гонкхан) мой мозг с размаху стукнулся  о вообще непредставимое, как когда-то в юности о чудовище, выпрыгивающее на входящих из-за двери Кунсткамеры, только там было светло и туристы. А здесь полусумрак и я один. Чёрные части форм, закрытых тканями гигантов, упирающихся главами в потолок. Пальцы бесконечных рук, сложенные в мудрёные мудры и со многими священными предметами. Всё это вызывает мистический и ещё какой-то неясный трепет. Особенно выделяется Ваджра Бхайрава, Махакала и Дхармакайя. Чресла Бхайравы были столь достойны, что их не смогли укрыть никакие занавески. Они рвались наружу и, в священном пиетете, я подошёл до ощущения близости: в щёлочке что-то белесое – следы недавнего экстаза? Эти покрывала снимаются только по праздникам. Стены расписаны побледневшими образами местами подтёкших от дождя тантро-буддийских существ. В соседнем зале поражает новый трехъярусный Будда Майтрейя. Ноги на первом, туловище на втором, а на третьем этаже – голова, вокруг которой можно ходить как спутник вокруг планеты.

Особое удовольствие ходить по крышам гомпы – вверх-вниз, какие-то странные глиняные постройки, приступки и буддийские фенечки. Любопытное устройство  неясного назначения в виде бордового лингама, может быть, это обработанный конец бревна, скрепляющего камни. Неприкрытый мощный деревянный фаллос просто стремится из окна гомпы. Наверное, этот монастырь – самый сексуально-энергетический из всех виденных мной, только сублимируй. На крыше меня торкает – взгляд летит по долине с рекой – именно отсюда началась индийская цивилизация. Зелёные луга улеглись вокруг великого своенравного Инда, горы окружают и охраняют долину.

Погода тёплая, как летом в Петербурге, спустился к притоку Инда. Облепиховая поляна, пение совсем не экзотических птиц – местами похоже на Россию. Искупаться не удалось, всё в колючках и перегородках. Строю фотокадр, не хватает акцента, и вдруг – ладакхский мальчик! «Разговорились» с ним, он ищет окрест свою корову, и громкие его крики таят в густых кущах. Мальчуган ходит в школу при гомпе, и сказал, что купаться здесь негде.

По дороге вдоль Инда и полей все смотрят на меня с улыбкой или без, но все «джюле!», я им «джюле!». Вдруг – каменный забор, за ним – голоса, прислушиваюсь, меня замечают. Девушка свободно говорила по-английски, оказалось, здесь они выращивают простые деревья для строительства, а сейчас собирают червяков, чтоб стволы были крепки.

Места замечательные, туристов нет, чистый воздух, зелень, горы!  Перешёл по мосту, обвешенному мантрическими флажками,  Индус-реку, рыл носом, но места искупаться не нашёл. Везде царапающаяся живая ограда, у самого моста грязновато, река – густо-коричневая, очень быстрая, дна не видно, заходить одному страшновато – засосёт и вынесет в Аравийское море. Любуюсь закатом, здесь он не красный, а прозрачно-голубовато-жёлто-розовый.

Останавливается мокик. «Uh, it's beautiful!». Даниэль – христианин-англиканец,  так же как и его дед, сам предложил довезти до Ле. И хорошо, т.к. после шести ничего не ходит. Он кузен короля Ладакха (!),  изучал в индийском университете европейскую и русскую культуру, знает Николая Рериха, сказал, что жена того – индийская актриса[16]. Я согласился - да, Рерихи любил красоту. Едем на его мокике, я крепко держусь руками за ручки. Пока вокруг сменяются вершины и деревни, Даниэль просит меня спеть русскую песню, и над Индом раздаются протяжное «Ямщик, не гони лошадей», «Однозвучно гремит колокольчик» (ах, Инд-отец, русская река). Он спел ладахскую – смешная, отрывистая, похожая на что-то казахско- монгольское. Денег он не взял – знаете ли – гордые эти королевские братья. Он был очень мил, жаль – не взял его мейл, да и вообще хотелось на приём к королю.   

2.08.06

ХЕМИС, один из крупнейших монастырей в Ладакхе[17]. Здесь, в гомпе, довольно большой зал с тантрическими Буддами и  фото далай-ламы в очках. Пытаюсь разговаривать с ламой, но он плохо знает английский. Сумрачно и прохладно, под мерное ламское пение, позвякивание колокольчика, постукивание в барабан   можно прекрасно медитировать. Вдруг лама встаёт - «it's time». Пришлось уйти – мантры мантрами, а обед по расписанию.

Я выплыл горным лебедем на свет божий и оказался на крыше гомпы, где ныряю с ветром в колодцы, залетаю в заброшенные мансарды и дворики, чаруюсь одинокими осыпающимися фресками. Хочется плыть дальше, в горы, и я не удержался. Вдоль дорожки из земли и камней, залитых ручьями, мимо ступ, пообщавшись с осликами, наверх, пересекая горную речушку, и с нею выказываюсь из перелеска в расселину меж горами к верхнему гомпе. Сохранилась пещера, в которой сначала прятались отшельники. В этом естественном скальном образовании темно, камни почернели от дыма, лампада тускло освещает прилепленные над головой денежные вотивы. Вылезаю и устремляюсь снова вверх, в отроги, где тропинка исчезает (видимо, отсюда дорога в небо), камни осыпаются, и где всякое копыто скользит. Дальше – дико и пусто, снизу выгибаются вершины гор. Видимо, истина где-то действительно посреди – меж небом и землёй. Я возвращаюсь. Заморосило – это знак, нужно купаться. Речка холодна, камни остры, но потом изнутри окатывает горячими приливами и просто раздувает от удовольствия.

Спустился в долину, автобус только утром. На шоссе много военных, никто минут 15 не останавливался, наконец, джип. Водитель – хозяин архитектурной мастерской из Чандигарха, строит для армии. Здесь ему не нравится, хочет обратно домой, хотя там дожди ещё больше.

3.08

СПИТУК[18]. Монастырь находится на небольшой скале в пустыне. Ехали  со швейцаркой  Мартиной, она преподаёт при монастырской школе английский язык волонтёром. Разговорились с американкой, она удивилась, в первый раз увидев здесь русского. Земля влажная, а солнце печёт немилостиво. С крыши гомпы широченный вид на долину, поэтому я заромантизировал и стал писать стихи. Какая-то красивая девушка тоже сюда проникла, и вертелась передо мной, но я был полностью поглощён творчеством. В верхнем храме в тесной комнатёнке толпятся чёрные тантро-гиганты, закрытые тканями. Уже привыкаю. Со стен пугают осклабившиеся маски с черепами –  видимо, наследство шаманских истоков местной разновидности буддизма. Их тоже одевают в праздники.

Спускаюсь к Инду, опять морось, и снова солнце. Выходов к воде тоже нет – 10 месяцев зима, и купаться не заведено. А священная река в Индии всё-таки одна – Ганга. Отдохнул на камнях, наблюдал ондатру, пофотографировал гомпу напротив. Долина фантастическая – заливные луга, украшенные кустарниками  и деревьями упираются в надвигающиеся ровные гряды предгорных выступов-колоколов. Во всё раздолье на их мощь отвечает нежный перезвон настоящих колокольчиков на шеях коней, которые мирно паслись на опушке. Что сильнее – шумный разлив горной реки, золотые солнечные пятна, повисшие на горах, грибница монастырских построек, разросшаяся на скале, нисходящие с отрогов вереницы ослов с поклажей, колокольные распевы? Или моя энергия и погружение в природу и созерцание? Или трудности, которые преодолеваю? Иногда задаюсь вопросом, а стоило ли? Солнце высотой в одну сопку за рекой, лоб сгорел. Стоило.

Задождило. Мальчик-лама в алом одиноко карабкается по камням, автобуса долго нет. Нас угостили яблоками и бесплатно добросили до Ле.

Зашёл в мечеть. Она построена в 1660-х годах в результате соглашения между могольским и ладакхским правителями. Изначально она носила черты тибетского и центрально-азиатского зодчества, но позже приделали минареты и купола.  Внутри сохранился зал с типичными тибетскими колоннами. Я зашёл, и хотел посидеть, да не тут-то было. Подошёл мулла и завёл со мною разговор, что, да как, да откуда. Стал предлагать мне Коран и приходить беседовать.  В общем, мы мило пообщались, но мне ещё ислама не хватало. Всю ночь лило.

4.08.06

ТАК-ТХОК[19]. Попал в разгар праздника цечу, который отмечается два дня. Под огромным навесом в окружении народа происходило таинство. Ламы в жёлтых, красных костюмах замирают и кружатся, громыхают в барабаны и ловят внезапную тишину, поливают звуками диких всплесков и шаманских движений. Вдоль стены торжественно возвышаются сидящие ламы в красных одеждах. Посреди – стойка, украшенная свастикой и другими буддийскими символами. Два молодых ламы  раздувают трёхметровые медные трубы, которые рождают какое-то мистическое  состояние кармической неизбежности. Смысл затейливых танцев таял, но ощущение тысячелетних корней обряда, посвящённого ублажению духов, сохраняется.  Видимо, принесёнными дарами духи остались довольны, они с миром прошлись по почётному кругу и отблагочинились.

Рядом шумел базар, многие ладакхцы носят национальные одежды, старухи - косички, старики - ручные молитвенные колёса. Я удачно пообедал не переперченными макаронами с голландцами. Узнав, что я из Петербурга, они уважительно закивали и сообщили, что неделю назад в Ладакхе была замечена группа из России.

Как  и положено, гомпа прилепилась к откосу горы, вход в храмы платный. Через фрески Будд и флажки шествую к главной статуе монастыря – Падме Самбхаве.  Пухленький мужчина с изящными усами восседает в лотосе, в позе дхьяна, правая рука в замысловатой мудре, левой держит вапу и патру. Наверху ещё храмик, в который свет попадает через узкие проёмы в потолке. Будда и  монструозные существа обнимают своих сверхъестественных женщин.

Вся дорога в деревне забита джипами и авто – много желающих на праздник, все повалили на последний автобус. Из белых здесь только я, стоящий на одной ноге в окружении ладакхских девушек, лопочущих всю дорогу. Кто-то вцепился в лестницу, кто-то сидел на крыше, так что наш контролёр всё время выбегает наружу посмотреть – не свалился ли кто. Едет он как в старых фильмах – на подножке, и по дороге хулиганы окатили его с ног до головы водой, мне тоже досталось, но я только щурился от удовольствия – на солнце и ветру быстро высох.

ЛЕ. Замок ЦЕМО. Подходя к королевскому дворцу, потянулся по скале на звуки народной музыки, посмотрел выступление фольклорного коллектива и дальше. Карабкаюсь по пропитанным дождями глине и песку на верхотуру, к другому дворцу-замку Намгъял Цемо[20]. Грубые камни, неосвещенные окна как бойницы, пустынные дворики в ускоряющейся темноте напоминают заброшенную крепость. Впрочем, дворец и являлся неприступной твердынею.

Никого вокруг, ни птицы, ни дерева – только ветер лижет тёплыми языками своё хозяйство. Там и здесь ливневые полосы со своими тучами кочуют от горы к горе, бесплодно орошая пустынные земли. Ртутное пространство сдавлено между высоким диким песчаным плато и низким небом. Всё это происходит прямо перед глазами, на высоте четырёх километров, иногда дождь льёт и ниже моего уровня.

Место силы. ДА, Я ЖИВУ НА НЕБЕСАХ, ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! И вполне отдаю себе отчёт в том, что юдоль моя – эти облака; а там, где-то внизу,  светлячками переливается город, за которым течёт дремучий Инд, а дальше отсвечивают предгорья Гималаев. Не верилось, что это я их пересёк, хотя, кому это удаётся, видимо, сразу на небо и попадают. С громом глухо начали метаться молнии, жуткая иссиня-чёрная туча присосалась к горе. Ха, какой там лунный пейзаж, такое на Луне и не снилось. Здесь лучше всего можно познавать свой вневременной ум, почувствовать себя наравне с божеством неба, исторгающим огонь и воду. По мере того, как в почти полном мраке я спускаюсь в город по зыбучей горе, вспышки моего величия и небесного света становятся всё реже.

В Ле чуть светлее, чем в горах, электричества нет, но в некоторых окнах горят лампочки от генераторов. Зашёл в сувенирный магазинчик, меня стали обкладывать стопками ковров,  танк, шалей и статуэток. Мы разговорились. Обычно спрашивают, из какой страны я, хоть это ничего и не меняет (О, Рашшия!), т.к. для индуса все белые одинаково из другого мира. Но сейчас происходит невероятное – я слышу на странном русском «привет, как дела, не уходи, посмотри ещё это». Эти волшебные слова звучат словно из мультфильма, я так давно не слышал этого языка, что не сдержался, и совершенно растрогался. Оказалось, один из продавцов – эмигрант из Узбекистана, мы говорили по-русски и он дал хорошие скидки.

Всё живее разносятся слухи о разыгравшейся в Гималаях стихии, надо это осмыслить, как выбираться отсюда. На самолёты билеты распроданы на месяц вперёд. Некоторые автобусы возвращаются из-за размытия дорог. А скоро сезон заканчивается, выпадет снег и дороги вообще закроют. Линия электропередачи покосилась, и электричества почти нет. Становится очень не по себе, уповаю на себя, какое испытание мне дано!

В келье моей темно, воды нет – хуже всего то, что фрукты толком не помыть. Всю ночь из-за ставней слышится шорох дождя, иногда лай собак, а под утро гулко отдающий по узким каменным переулочкам стук копыт.

5.08

Опять выплывают те очи ангела или бодхисатвы. Это юное существо оживило меня лепёшкой-чопати, когда я полумёртвый только приехал. Изысканно-изящное движение златокудрых влас. С губ вместе с дыханием горних бабочек слабо слетает небесная, чуть надтреснутая музыка.

  Элен – американка, приехала в Индию одна, будет путешествовать до декабря (да, в этой стране такой магнетический дух!)[21]. Здесь она познакомилась с ирландкой Марич - девушки предложили сегодня поужинать вместе, как мне хотелось, но какое там! Что-то всё время тянет вперёд, останавливаться некогда. О, где вы, белые лотосы, волею судеб раскрывающиеся вдруг то там, то здесь в суровых Гималаях!  Индия собрала и разбросала букет по всему миру. Кто-то теперь ласкает ваши стебли, вдыхает ароматы нежных головок, целует свежие лепесточки, пьёт нектар молодости, наслаждается прозрачным от гор свечением? Да, любоваться закатами, купаться в облаках и медитировать буду один. Собственно, для этого я и приехал в эту страну, и никак не ожидал, что будет много столь приятных знакомств. Хотя без шакти вполне познать местные виды буддизма несколько труднее.

ЛЕ. И опять дождь, пишу за овсянкой и парантой в кафе на самом краю стола, чтобы звонкие капли из-под дырки навеса не замочили дневник. Дальше ждать не могу, вперёд! В переулке Ле три дня назад сдохла корова и уже костенеет. Пробраться мимо тяжело - вокруг почерневшая кровь и лужи. Особенно трудно ходить вечерами, улицы не освещены, размокшая грязь, по краям дороги в открытых дверях сидят или вповалку спят работные люди. Вечером собаки спокойны, но нужно не наткнуться на коров, которые неприкаянно везде ходят или дремлют.

Лезу вверх, неподалёку от королевского дворца в Чандазик гомпу. В алтаре –  тысячерукий Авалокитешвара (Чакстонг Рчангстонг).  Лама в своих типичных интонациях, низким от пения мантр горло-грудным голосом, на выдохе «yes, this is Buddha!» или «Mahakala, ye!».

Королевский дворец[22]– довольно запутанная девятиуровневая конструкция, вырастающая из скалы над Ле. Попасть в эту громаду с контрфорсными каменными стенами можно через помпезно-экзотические ворота, ведущим к тупичкам, дворикам-колодцам, лесенкам, проходам, чердакам и завалам. Где ремонт, а где капает и рушится, боишься провалиться. Ещё Н. Рерих писал, что, когда он гостил здесь, на его глазах обрушилась стена.  Изменилось мало, разве что теперь это пустынный музей без смотрителей. С крыш замечательный вид на Ле и долину.

ШЕЙ[23]. В гомпе есть храм,  внутри которого целых три яруса занимает уникальная медная позолоченная статуя  Будды Шакьямуни[24]. Несколько раз обошёл вокруг головы больше человеческого роста. Много фресок, но здесь скромнее, только одна женская фигурка. Внутри горит лампада и ходит лама. В глиняно-деревянном дворике коробки из-под масла. Моросит. Лама сказал: «Низ – крепкий. Середина – мягкая. Верх – острый». Ом!

Зигзаго-спиралеобразно полез на скалы, к руинам крепости. Хотел перелезть булыжную стену, но под рукой из кладки выскочил камень. Всё мокрое, неверное, ноги и пальцы скользят, никого вокруг, а за спиной пропасть. Нашёл всё-таки тропинку к самой крепости. Внизу, моей скалой и горой напротив стиснута песчаная равнина, в которой расположилось много ступ. Словно заброшенный инопланетный город. Правее разлёгся Инд, и на зелёном лугу показалась мощная старая белая ступа. Эти фантастические картины трудно передать словами или фотографиями. Надо прочувствовать этот ветер, эту высокогорную влажность, сменяемую внезапным солнцем, выпить с жадностью обеднённый кислородом воздух, услышать эти колокольчики, притронуться к древним священным камням...

Посветлело, и сюда забралось несколько путешественников в дождевиках. Все улыбаются «hi, джюле!» - здороваться здесь принято и хочется. Вниз, в долину, где тропинки, коровы, ручьи и разливы, брожу вдоль Инда, безутешно ищу место для купания. Вышел на шоссе, и по привычке на остановке встал не на той стороне (здесь правостороннее движение). Ладакхцев много, ни одного белого, все, конечно, смотрят на меня. Ребёнок шумно раскачивает молитвенное колесо. Жду долго, автобуса не дождался, наконец, машина, куда я сразу запрыгнул, лишь бы от любопытных глаз.

В Ле идёт дождь, света нет. Ужинаем при свече с индусом и австрийкой Катрин. Индус рассказывал про Гангу и Инд, потом к нам подсел американец, он приехал помогать на ферме бесплатно[25]. Обсуждаем состояние дороги до Манали – автобусы возвращаются обратно – не прошли. Подходит друг Катрин англичанин Нейл и сообщает новые ужасные новости: дорога на озеро Цо Морари – одна грязь, мост по дороге в Индию через Шринагар СМЫЛО! А я завтра уезжать собрался, билет купил. ТАКИХ ДОЖДЕЙ В ЛАДАКХЕ НЕ БЫЛО 50 ЛЕТ!!!

6.08.

Встаю в пятом утра, и с вещами на выход. Ночь выколи глаз. Ни лампочки, везде стаи собак, только на Main Bazaar одинокий фонарь. Как бы я добрался до автобуса – неизвестно, хорошо, что итальянки из моего отеля такси вызвали, так что я с ними.

Приезжаем в Упши[26], постояли. Ещё проехали, а там – о силы небесные! И так узкая дорога, обильно умываемая горными струями, сдавленная Индом слева и горой справа, подмыта бушующей после дождей рекой таким образом, что ехать решительно невозможно. Вдоль дороги сидят рабочие, но копают только трое – один держит лопату, другой за верёвку её тащит, а третий киркой брякает. Остальные десять сидят. Таким образом они пытаются углубиться в гору и обойти размыв. Мы смотрим и обалдеваем – так они будут год копать!  Вереницей стоят автобусы, джипы. Приезжает полиция, говорит, что дальше ещё хуже, и что ремонт может занять несколько дней.

Возвращаемся в Ле. Бегаю по авиакомпаниям, мне предложили записаться в лист ожидания 18-м! Опять дождь, сколько можно! Иду по городу, прохладно. Мысли разные, надо бы ещё на мой самолёт из Дели успеть, но, видимо, придётся остаться здесь, пережить жестокую зиму, и, может, в следующем году дорогу откроют?

Дай, думаю, побалую себя аюрведическим массажём. Мой индусик сначала казался слабоват, я мёрз, он недостаточно  проникал в моё тело. Но возникают интересные ощущения: горит конфорка, он натёр меня пахучим маслом, и постепенно разошёлся – мои плавки ему, видите ли, стали мешать, и они сами собой спали – это лишнее. Он прошёлся маслом, разглаживая и разминая моё упругое тело горной лани. От пяток, по икрам, бёдрам, ягодицам, спине, до шеи. Там он делает пасс руками и гонит чудесный елей обратно. Я у него просто как дева в ловких руках юного жениха. О, если бы я был женщиной, а он силён и страстен как я… Эх, как благодарно моё существо, как поёт посвежевшая кожа!

Дальше ищу йога-центр, меня знакомят с другим индусом. О, это настоящий гуру, развитый и развёрнутый. Он спокойно смотрит на меня своим радужным и глубоким взглядом. Мы передали друг другу  немного благодати и после намаскара разошлись.

Дальше, на окраине города – мост через некогда безобидную речушку. Теперь всё огорожено метровыми кольцами колючей проволоки, так как это разыгравшееся чудовище подгрызло не только мост, но и многие деревья, готовые тронуться вплавь. Вечер, и меня передёргивает. Я через силу достаю фотоаппарат, чтобы зафиксировать момент, но уже не верится, что я когда-нибудь смогу эту фотографию кому-нибудь показать.

Во тьме и измороси поднимаюсь на скалу на окраине города.  На вершине  находится Шанти ступа - самая крупная ступа, которую я когда-либо видел. Собственно,  по размерам это похоже на храм[27]. Многочисленные Будды и бодхисатвы охватили кольцом многоуровневую композицию. Во тьме новодел не так бросался в глаза, и я впадаю в медитацию. Большая статуя Будды казалось, висит то в изумрудном, то лазоревом сильном воздухе. Мне никто не мешает, под ногами вдали тускло  простирается город, ночь, безветрие и отсутствие дождя споспешествуют. На краю волглых плит, прямо у обрыва, появляется откуда-то фигура девы. Наверное – мой бодхисатва. Спускаюсь как обычно, на ощупь.

В моём хаусе – ни света, ни воды. Один мой разум на вселенской подушке с индийскими слонами.

7.08

СТОК. Здесь находится дворцовая резиденция ныне здравствующего короля (махараджи) Ладакха.[28] Король – фигура номинальная, скорее он для участия в некоторых религиозных и культурных мероприятиях. А так – это обычный человек со своим бизнесом и  семьёй. Также при дворце устроен музей.

Наш рейсовый автобус доехал только до речки – дальше дорога была перегорожена фурой, съехавшей из-за размытия дороги. Мы перешли препятствие и тут вдруг (точнее, как обычно, чудесным образом) подъезжает грузовик, и мы всем составом запрыгиваем в кузов и едем на мотках канатов. Тут же по рукам пошёл поднос со сливами, желудок уже закалён – ем немытыми. Края асфальта дороги обваливаются – дожди и горные речки работают. Мысль о том, как буду возвращаться. К счастью, у нас  оказался проводник, и мы идём во дворец полями-огородами, мимо фантастических ступ и стен, к новому диковинному зрелищу. Это не совсем архитектура в нашем понимании –  длинная каменная лестница гигантская ведёт к белесой глыбе замка-дворца с сужающимися кверху живыми стенами и разнообразными окнами с цветными, иногда украшенными резьбой наличниками. Дворики, комнатки, переходы…  В одной полутёмной  палате, превращённой в музей – стоит трон, вокруг – экспонаты – корона, платья, украшения, монеты, иногда непонятно – для чего оно, пока не увидишь на фото, как сидит. Из жилых комнат вышла девушка (может, дочь короля), и говорит, как можно фотографировать, но мне не до неё – надо исследовать дальше. Появляется американка со свитой и переводчиком, и удивляется, увидев русского. У смотрителя спросили, что он думает о той женщине Падмы Самбхавы, он отвечает – это долгая история.

С холма дворец в окружении города ступ и сухих дерев тоже величественен. Рядом бежит священная стена, исписанная мантрами. С горы спускается караван ослов и коней, почему-то без людей.

Приезжаю на вокзал, сразу в бюро джипов. Оказалось, дорогу открыли и есть свободное место и джип скоро уезжает!!!!!! Вокруг сидит толпа индийцев и смотрит на меня мрачно в упор. Я, не веря счастью, схватил билет, бегом за вещами и в девятом вечера выезжаем. Прощай, мой Ладакх! Прощай, долина, где я питался как и чем Бог послал, где чистая вода несмотря на великую горную реку – большое счастье, где не брал мой сотовый телефон, где не было света и электричества, где дух один летал над водой. Надеюсь, теперь, если и вернусь, то только по своей воле, а сейчас только одно желание – вырваться из западни. Ом.

***

Закат погостил

в долине Ладаха,

ты горы укрыл

златою рубахой

 

Река меж хребтов

безмолвных и вечных

ты мимо песков

шумишь полнотечно

 

То встретишь в пути

мираж перелесков,

то надо пройти

холм с гомпой прелестной

 

Идём на подъём –

и вдруг кислорода

не хватит живьём,

и зыбка порода

 

Деревни, дворцы,

лам алые пятна,

с поклажей ослы,

спуск с гор необъятных

 

И лунный пейзаж

и ступ караваны –

таков антураж,

что словно я пьяный

 

Дорожки в камнях,

коровы в крапиве,

луга в лошадях,

ручьи и разливы

 

То вдруг тишину

«Ом мане» пронижет

потом «падме хум» -

лишь скалы услышат

 

то звук из небес

таинственной мантры

вершины чудес

и впадины тантры

 

в пещеру одну,

во храма прохладу

блаженно иду

здесь всё, что мне надо…

 

Спущусь до земли

я в сень облепихи

О Инд, ты уйми

утробы шумиху

 

Но дух мой скудён

и тело не полно

без шакти лишён

я силы бездонной

………………….

То дождь, а то зной

След бури недавней

ко мне чередой

сквозь келии ставни

 

И здесь, при свече –

весь свет повалился,

и с ним, как во сне,

мой ум покосился?

 

Стояли столбы

в горах, как солдаты,

теперь и мосты

влёт как акробаты

 

Стихия глуха,

раскрылась пружина

Мы здесь как уха,

кипим в котловине

 

Ведь вот западня:

вот там Гималаи,

а там для меня

Тибета мерцанье

 

Для всех я угас,

мечтаньям предался

о тех, кто сейчас

в России остался

 

Но этой свечой

зажёгся мой будда

и я всей душой

проснулся как будто

 

***

 

Индус-река

 

Ты теки, Индус-река,

видно всё издалека -

вот Тибет, вот Пакистан,

зрю я сверху весь твой стан

 

Ты с востока силу Будды

на весь мир пролила будто

Его славу на века

охраняют берега

 

А на западе понуро

встретишь древнюю культуру:

Там Харапп и Мохенджо

берегут следы ещё

 

Что несёшь сейчас с востока,

бурю, день иль ночь глубоку?

Прошумишь ты лишь в ответ:

«На востоке мира нет»

 

Что на западе ты встретишь?

Может быть, кого излечишь?

Молча поменяешь цвет:

«Запад тоже тёмный свет»

 

Где же мне теперь селиться,

отдохнуть и просветлиться?

«Там, где есть ты, и сейчас»

То был мне вод молчных сказ